Изабелла Баварская - Страница 78

К оглавлению

Перине с горьким смешком покачал головой.

— Тогда золото? Ты его получишь.

— Нет, — отвечал Перине.

— Может быть, звание, почести? Как только мы возьмем Париж, я назначу тебя его комендантом, ты станешь графом.

— Нет, речь не о том, — прошептал Леклерк.

— Так о чем же? — спросила королева.

— Ведь вы регентша Франции?

— Да.

— Вы вольны карать, вольны миловать?

— Да.

— И у вас есть печать, а тот, кто владеет грамотой с королевской печатью, облечен королевской властью, не так ли?

— Так.

— Вот я и хотел бы иметь такую грамоту, чтобы она отдала в мои руки жизнь, которой я распоряжусь по своему усмотрению, не спрашивая ни у кого на то соизволения, и чтобы даже палач не оспаривал ее у меня.

Королева побледнела.

— Но это не касается ни дофина Карла, ни короля?

— Нет.

— Пергамент мне и королевскую печать! — с живостью воскликнула королева.

Леклерк взял со стола то и другое и протянул королеве. Та написала: «Мы, Изабелла Баварская, божьей милостью регентша Франции, коей вверено по причине занятости его величества короля управление королевством, уступаем торговцу оружием на Пти-Пон Перине Леклерку наше право на жизнь и на смерть…»

— Имя? — спросила Изабелла.

— Графа Арманьякского, коннетабля королевства Франции, управителя города Парижа, — сказал Леклерк.

— Ах! — промолвила королева, роняя перо. — Но ты, по крайней мере, просишь у меня его жизнь, чтобы убить его?

— Да.

— И в час его смерти ты скажешь ему, что я забираю у него его Париж, его столицу, взамен моего возлюбленного, которого он отнял у меня? Долг платежом красен; надеюсь, ты скажешь ему?

— Прошу не ставить мне условий, — сказал Леклерк.

— Тогда никакой печати, — отвечала королева, отодвигая пергамент.

— Хорошо, я скажу.

— Поклянись спасением своей души.

— Клянусь.

Королева снова взяла перо и продолжала:

— «Уступаем наше право на жизнь и смерть… графа Арманьякского, коннетабля королевства Франции, управителя города Парижа, отказываясь навсегда от нашего права на жизнь вышеозначенной персоны».

Она подписалась и рядом с подписью поставила печать.

— На, — сказала она, протягивая лист.

— Благодарю, — отвечал Леклерк, беря его.

— Это ужасно! — вскричала Шарлотта.

Девушка была бледна как полотно, это невинное создание словно присутствовало при заключении сделки двух исчадий ада.

— Теперь, — продолжал Леклерк, — мне нужен энергичный человек, с которым я мог бы договориться и у которого были бы желание и воля, а из благородных он или из простых — мне все равно.

— Позови слугу, Шарлотта.

Шарлотта позвала, вошел слуга.

— Скажите сеньору Вилье де Л’Иль-Адан, что я жду его, и немедленно.

Слуга поклонился и вышел.

Л’Иль-Адан, верный данному им обету, бросился на пол, не снявши даже военного снаряжения. Ему нужно было лишь подняться с полу, чтобы предстать в надлежащем виде перед королевой.

Через пять минут он уже стоял перед ней, готовый исполнить ее волю.

Изабелла подошла к рыцарю и, пропустив мимо ушей его почтительное приветствие, сказала:

— Сир де Вилье, вот этот юноша вручает мне ключи от Парижа, мне нужен мужественный, энергичный человек, которому я могла бы доверить их, — я подумала о вас.

Л’Иль-Адан вздрогнул; его глаза засверкали; он повернулся к Леклерку и протянул было ему руку, но тут увидел одежду Леклерка: тот, кого он хотел приветствовать как равного, был гораздо ниже его по социальному положению. Его рука скользнула вдоль бедра, и лицо приняло обычное высокомерное выражение, на минуту утраченное им.

Ни одно из этих движений не ускользнуло от Леклерка; он стоял, скрестив руки на груди, и не шелохнулся, ни когда Л’Иль-Адан протянул ему руку, ни когда он убрал ее.

— Поберегите вашу руку, чтобы разить врага, сир де Л’Иль-Адан, — смеясь, сказал Леклерк, — хотя и у меня есть право коснуться ее, ибо так же, как и вы, я мщу за моего короля и мою родину. Поберегите вашу руку, сеньор де Вилье, хотя нас и породнит предательство.

— Молодой человек!.. — вскричал Л’Иль-Адан.

— Ладно, поговорим о другом. Можете вы обеспечить мне пятьсот копий?

— Под моим началом в Понтуазе служит тысяча вооруженных людей.

— Хватит и половины, если эти люди храбры. Я введу их вместе с вами в город. На этом моя миссия заканчивается. Большего с меня не спрашивайте.

— Остальное я беру на себя.

— Прекрасно! Не будем терять времени — тронемся, в дороге я вам расскажу, что я надумал.

— Да не покинет вас мужество, сеньор де Л’Иль-Адан! — напутствовала его королева.

Л’Иль-Адан преклонил колено, поцеловал руку, которую протянула ему могущественная его повелительница, и вышел.

— Вы не забыли вашего обещания, Перине? — спросила королева. — Пусть, прежде чем умереть, он узнает, что это я, его смертельный враг, отбираю у него Париж взамен моего возлюбленного.

— Он об этом узнает, — ответил Леклерк, засовывая поглубже за пазуху пергамент с королевской печатью и наглухо застегиваясь.

— Прощай, Леклерк, — прошептала Шарлотта.

Но молодой человек уже ничего не слышал и, даже не попрощавшись с девушкой, бросился прочь из комнаты.

— Да поможет им ад достичь цели! — сказала королева.

— Да остережет их господь! — прошептала Шарлотта.

Л’Иль-Адан и Леклерк вошли в конюшню; Л’Иль-Адан отобрал двух своих лучших лошадей; молодые люди оседлали их, взнуздали и каждый вскочил на свою.

— Где мы возьмем других, когда эти лошади падут, ведь они смогут проделать лишь треть пути? — спросил Леклерк.